Доктор географических наук Анна Яковлевна Григорьевская в ВГУ – уже шесть десятилетий. Из них больше двадцати лет работала в заповеднике «Галичья гора» – в том числе и его директором. Сегодня преподаёт на факультете географии, геоэкологии и туризма – профессор кафедры геоэкологии и мониторинга окружающей среды. Основательница, собирательница и хранительница гербария VORG факультета ГГиТ. В канун юбилея Анны Яковлевны мы поговорили с ней о самом важном за эти годы.
– Анна Яковлевна, вы ведь из Белгорода – как попали в Воронеж?
– Я родилась в Красногвардейском районе Белгородской области. Ну как попала… Приехала в Воронеж и поступила на заочное отделение в СХИ. А потом поняла, что то направление, на котором учусь, не совсем соответствует моим интересам. И перевелась на биолого-почвенный (сегодня медико-биологический. – П. П.) факультет ВГУ. Перевели меня на дневное отделение во время второго семестра третьего курса с условием ликвидации задолженностей за полтора года и без права получать стипендию.
– А почему в таком случае вас не перевели на второй курс?
– Да просто не было мест.
– Такой активный поток?
– Ну да – все места на курсе были заполнены. Но ничего – справилась.
– А как судьба связала с Галичьей горой?
– Я была туда направлена по распределению: с января 1965 года, будучи ещё студенткой, начала работать на половину ставки лаборанта Агробиостанции «Галичья гора» Воронежского госуниверситета. Зачислена на работу в качестве лаборанта с 1 августа 1965 года.
На Галичьей горе в то время работал Сергей Владимирович Голицын – знаменитый ботаник, специалист по изучению флоры Среднерусской лесостепи. Темой моей научно-исследовательской работы стала «Флора и растительность Галичьей горы». В 1973 году защитила диссертацию на степень кандидата биологических наук.
Условия жизни на Галичьей горе были трудными. Воду привозили в бочке из села Донское. Иногда воды не было, и её приходилось брать из Дона. Эту воду кипятили и употребляли в пищу. Но это говорит и том, какая была экология – многое с тех пор изменилось…
Научные сотрудники после сбора материала в летнее время уезжали в Воронеж – для обработки материала на кафедре. А я оставалась зимой на Галичьей горе. В то время жилого фонда там не было. Зимовать было холодно и жутко. Со мной была одна собака – и больше никого. Все сутки напролёт топила печку. В маленькой комнатке под потолком температура плюс двадцать восемь, а на полу – минус два. Угля не было – только дрова. Которые сама колола. Но ничего, все трудные моменты сменялись работой и всякими обязанностями.
– Когда стали директором заповедника, что-то изменилось?
– Статус заповедника при Воронежском государственном университете Галичьей горе был присвоен в 1967-м. Это оказался единственный в стране заповедник, находящийся в системе университета. Борьба за Галичью гору была упорной – например, ставился вопрос о её передаче в другую систему управления. Кульминация этой борьбы пришлась на время работы ректором ВГУ Николая Алексеевича Плаксенко. Он дал чётко понять: Галичья гора останется при университете.
Но было жарко: и вызывали в министерство, и приезжали с проверками…
Была разработана проектная документация о строительстве семи электролиний через территорию заповедника. Они должны были идти на питание Липецкой Магнитки (Новолипецкого металлургического комбината. – П. П.). Нас спасло то, что проектная организация, которая территориально находилась в Киеве, допустила ряд ошибок по привязке местонахождения электрических опор. Но одна опора всё же была установлена.
Ещё была подготовлена проектная документация о строительстве базы отдыха на расстоянии одного километра от Галичьей горы.
И всё-таки мы отстояли заповедник, убедив руководство в том, что регулярные экскурсии не позволят сохранить этот «реликтовый рай».
– Как в то время жили сотрудники заповедника?
– В первые годы – в трудных условиях. Для нормальной работы и жизни были нужны другие условия.
И началась «великая стройка»: водонапорная башня и два с половиной километра водопровода по территории к жилому фонду, четыре километра асфальтной дороги, капитальный ремонт жилого фонда, строительство двухквартирного нового дома.
Но всё это – параллельно с наукой. Было много экспедиций.
На работу в заповедник тогда были распределены четыре выпускника ВГУ. Они и сейчас продолжает там работать. Это семья заместителя директора заповедника по научно-исследовательской работе Владимира Семёновича Сарычева и семья старшего научного сотрудника заповедника Василия Юрьевича Недосекина.
Что говорить – сделано было много, в том числе и для сопредельной к заповеднику территории. Сотрудники хорошо изучили животный мир Липецкой области и всего Центрального Черноземья – с освещением динамики и прогноза.
Одним словом, заповедник для меня – это всё: и счастье, и горе, и беды, и находки. Если бы в моей жизни не было заповедника, я бы не стала тем специалистом, каким являюсь сейчас.
– Почему вы стали заниматься гербарием?
– Я по образованию ботаник. Моя работа по изучению растительного покрова начинается с Галичьей горы. Хотя заповедник по площади небольшой, он очень сложный по характеру почв и растительного покрова. И как специалист я продолжила работу по сбору растений для гербария.
– Переход от заповедника к гербарию был для вас закономерным?
– Да – ведь гербарием я занималась и в заповеднике, где собрано около 8 000 гербарных листов. Сейчас гербарий VORG нашего факультета насчитывает 26 000 гербарных листов. Создана компьютерная база данных гербария.
Когда я в 1986 году пришла на географический факультет, гербарий понадобился для проведения занятий по биологии и биогеографии.
С Василием Николаевичем Двуреченским и Владимиром Ивановичем Федотовым мы вели полевую практику у студентов. Гербарий постоянно пополнялся новыми образцами.
Потом появились ученики.
Гербарий систематизирован: каждый образец занесён в базу данных с информацией о том, когда, где и кем собран; даются географическая и экологическая характеристики.
Всё имеет возраст – в том числе и гербарий. Ему уже 36 лет – удивительно, как быстро бежит время.
– Гербарий VORG называют национальным достоянием – это правда? Не громкие слова?
– Нет, это не громкие слова. Любой гербарий является национальным достоянием. Хотя когда я начинала эту работу, гербарию не уделяли особого внимания. Но за последнее время роль гербариев возросла. Гербарий – это сводка по вопросам сохранения фиторазнообразия с биогеографическим, историческим, экологическим подходами к анализу. Во флористике появились такие понятия как адвентивная, инвазионная, урбанизированная флора. Гербарий – это клад информации для науки, практики народного хозяйства, истории становления растительного покрова Земли и появления на ней жизни.
– Но ведь это не только ваша работа, но и ваших коллег, учеников?
– На первых порах была, в основном, моя. А сейчас, конечно, студенты и аспиранты участвуют в сборе и обработке образцов.
Тем не менее, полностью возложить такую работу на студента нельзя: объёма знаний, которые даются в рамках учебного курса, всё-таки недостаточно для такой работы. Надо ведь собрать, расправить, засушить, смонтировать – это очень большая работа. На это уходит много времени в течение всего года.
Но что хочу отметить – ребята, тем не менее, к этой работе не остывают: по-прежнему готовы ходить по склонам, искать редкие виды…
– Что мотивирует ребят – почему работа продолжается?
– Потому что нельзя останавливаться. Остановка работы – значит остановка планов.
А в планах сейчас – оцифровка гербария. Это позволит придать ему новый статус – на международном уровне.
Я думаю, что продолжение работы на факультете будет – это не должно пропасть.
– Чем вы занимаетесь сегодня?
– На факультете я читаю курсы «Биогеография», «Биоразнообразие», «Биология»; разработала методические пособия, написала учебник по биогеографии. Изучение флоры Воронежского и сопредельных регионов базируется на биогеографической основе с обзором исторического, экологического и практического назначений.
А если говорить о сегодня… Мы участвуем в проекте «Флора Центрального Черноземья», который ведёт природный биосферный заповедник имени профессора Алёхина в Курске.
Недавно получила приглашение на участие в ещё одном проекте – по изучению инвазионных (мигрировавших. – П. П.) растений.
– Анна Яковлевна, вы сказали, что вы ботаник. А я в одном из источников прочитал, что вас ещё называют степеведом – исследователем степи. В чём разница между ботаником и степеведом?
– Ботаник – это специальность. А степь – это объект изучения ботаника – так же, как луг, лес…
– В вашем случае – почему именно степь?
– Так сложилось, что первые мои работы (ещё на Галичьей горе) были посвящены луговой степи.
Другой момент: степь из всех природных зон больше всего подвержена опасностям – освоение степи, пожары, деятельность человека на частной собственности… Бывает, территории с редкими растениями просто распахивают. И самое ужасное, что эта распашка проводится на склонах не горизонтально (чтобы не было эрозии), а вертикально. Через пару лет на этом месте образуются овраги.
Пришло время очень серьёзной работы по сохранению биоразнообразия – с практическими предложениями. Я работаю в университете довольно долго и хорошо знаю университетских сотрудников: это люди, которые никогда не скажут «нет». Они много работают и много отдают другим. Вероятно, это и есть главный принцип нашего университета.
Текст: Павел ПОНОМАРЁВ
