Заведующая кафедрой французской филологии факультета РГФ ВГУ, профессор, директор Регионального центра франко-российского сотрудничества Елена Альбертовна Алексеева награждена орденом «Академические пальмы» – старейшей французской государственной наградой. Орден был учреждён Наполеоном Бонапартом для награждения университетских и академических работников. Награду присваивают французским гражданам за особый вклад в развитие национального языка и культуры. В исключительных случаях награждают иностранных учёных и преподавателей, развивающих сотрудничество своей страны с Францией. Награда – хороший повод для беседы с Еленой Альбертовной.
– Как вы узнали о том, что стали кавалером французского ордена?
– Получила письмо от посла Франции: извещение о том, что премьер-министр Жан Кастекс подписал постановление о награждении меня орденом.
– Где награждали?
– В посольстве Франции в Москве.
– Ощущаете свою исключительность?
– Конечно, нет, у меня это произошло в рабочем порядке: приехала, получила орден, уехала – и опять за работу.
– Правильно – расслабляться некогда.
– У меня так всегда случается с важными событиями в жизни. Например, защита докторской – чем не событие? Я тогда работала во Франции, в качестве приглашённого профессора, поэтому защита была назначена на время каникул во Франции – конец декабря. Я приехала, защитилась и 2 января уже снова была во Франции – начинался новый семестр. Так что для меня подобного рода события проходят в рабочем режиме – в силу моего характера.
– О вас говорят, что Вы признанный специалист в области переводоведения.
– Да, это одно из моих научных направлений – изучение проблем перевода. Но к нему я пришла, потому что была и остаюсь практикующим переводчиком.
– То есть всё – из практики?
– Да: параллельно с преподавательской деятельностью я постоянно занимаюсь переводческой работой – устным и письменным переводом.
– А что в Воронеже сегодня с переводами?
– Трудно сказать однозначно, потому что это всё конъюнктурно – какой интерес (у бизнеса, например), такой и заказ. Наша переводческая работа – это ответ на запросы бизнеса, организаций, партнёров.
– И каким переводом занимаетесь вы?
– Переговоры в сфере производства, экономики, сельского хозяйства.
– Чем заинтересовала профессия?
– Это, наверное, идёт из школы – я ведь училась в школе с французским уклоном (сегодня это гимназия имени И. С. Никитина). Кстати, на прошлой неделе я была там на выпускном вечере и вручала французские дипломы ученикам, которые закончили двуязычное франко-российское отделение, организованное посольством Франции. А наш университет, по договорённости с посольством Франции, принимает в школе экзамены. И вот я ребятам, как сейчас вам, рассказывала, что в школе, в пору моей учёбы, была создана уникальная атмосфера: были потрясающие учителя, которые открывали нам, ученикам, удивительный мир. Поэтому для меня выбор французского языка после школы стал естественным и закономерным шагом.
– Сегодня эта атмосфера в школе сохранилась?
– К счастью, да. Были разные времена – одно время школа укрепила своё сотрудничество с посольством Франции. Потом связь ослабла, потом совместными усилиями гимназии, университета и посольства вновь восстановилась. И сегодня она продолжается – хорошо, что нам удалось сохранить преемственность. Работает франко-российское двуязычное отделение, в котором школьники занимаются три года параллельно с основной учёбой – проходят социально-гуманитарные науки на французском языке. В своё время таких отделений было всего два в России – в Санкт-Петербурге и у нас. Постепенно посольство инициировало открытие отделений в других городах – сегодня число выросло почти до двадцати. Но воронежское отделение по-прежнему остаётся в лидерах.
А для меня это – ещё и личная история: в гимназии есть учителя, которые учили меня, и учителя, которых учила я – уже в университете. Наверное, оттуда, из школы – ощущение моей причастности сразу к двум культурам – к русской и к французской. Причём причастность – равнозначная.
– Одна из ваших известных монографий – «Второе сказуемое, выраженное неличными формами глагола, во французском языке».
– Это моя первая монография – потом была вторая, более объёмная.
– На основе первой?
– Да, продолжение.
– О чём она? Название довольно специфическое, а если простым языком?
– В этих монографиях отражена другая моя сфера исследований – чисто лингвистическая, посвящённая семантическому синтаксису. То есть изучению устройства языка через значения высказываний. Это – научная школа моего научного руководителя, Анатолия Михайловича Ломова, профессора филфака.
– Недавно, к сожалению, не ставшего…
– Да – три года назад. Я у него защищала кандидатскую диссертацию, и он же был моим научным консультантом по докторской диссертации.
– Сейчас школа продолжается?
– Да, я её развиваю на материале французского языка. Анатолий Михайлович предложил свою концепцию семантического синтаксиса – типологию русского предложения. Когда я писала кандидатскую, то проводила исследования в рамках русского языка. А потом Анатолий Михайлович предложил мне заняться изучением типологий французского предложения и французского сказуемого как основного ядра предложения. И таким образом, эти исследования вылились в докторскую диссертацию и монографию.
– У вас есть ученики?
– Да, сегодня у меня есть аспиранты, которые развивают теорию семантического синтаксиса в своих диссертациях. Это продолжение школы моего учителя Анатолия Ломова, идущее от русистики и развивающее его универсальные взгляды на то, как устроен язык. А развивают теорию Ломова на материале французского языка – развивают и подтверждают.
– Самые актуальные книги на французском языке, на ваш взгляд?
– Считаются известными и раскрученными сегодня романы Уэльбека, Бегбедера – я бы назвала эти имена.
– Через два года Центр франко-российского сотрудничества отметит круглую дату – тридцать лет. Промежуточные итоги будете подводить?
– Думаю, что некогда подводить итоги – живём всё время в движении, в потоке.
– Пандемия не замедлила течение?
– Мы в год проводим ряд мероприятий: ежегодный региональный фестиваль-конкурс школьников «Французские традиции в России», цикл мероприятий «Календарь французской культуры», межрегиональные студенческие фестивали-конкурсы, посвящённые празднику Франкофонии. В этом году пришлось перевести всё в дистант: ребята записывали ролики, библиотека Никитина, с которой мы сотрудничаем, выставляла их на своём сайте и подводила итоги зрительского голосования. Стоит отдать должное участникам – откликнулось очень большое количество. Показали свои таланты на французском языке в разных номинациях – театральные пьесы, музыкальные пьесы, песни… Наверное, засиделись на карантине без творчества.
Посольство Франции тоже предлагает нам ряд мероприятий, которые мы с удовольствием проводим: всероссийский диктант и межрегиональные олимпиады по французскому языку, международный день преподавателя французского языка. Теперь, в пандемию, мы проводим онлайн-встречи с зарубежными партнёрами – с вузами, посольством, дипломатами. Занимаемся культурной и просветительской деятельностью – благо современные технологии позволяют это делать и в условиях изоляции.
– Насколько востребованы сегодня во Франции русские специалисты и наоборот?
– Мне кажется, востребованность специалистов определяется на уровне конкретных совместных предприятий. Я знаю примеры, когда наши выпускники, работающие на французских предприятиях в России, успешно двигались по карьерной линии как в России, так и во Франции. Главную роль играет не национальность, а профессионализм, который нужен всегда и везде.
– А есть ли у нас французские специалисты?
– Одно время к нам в региональный центр французское посольство направляло на работу на длительный срок лекторов из Франции. Сейчас в МИДе Франции эту программу закрыли. Но поскольку у нас есть французские университеты-партнёры, то мы ездим к ним, а они – к нам. Обмениваемся идеями, проводим мастер-классы, конференции. Дистант и вовсе облегчил эти процедуры.
– История с санкциями на вас повлияла?
– Не думаю – они ведь были в основном экономические. Мы по-прежнему ездим в командировки, читаем лекции. Я ездила в университет Лилля, где меня откровенно спрашивали: «Вы в России почувствовали санкции?» Я говорю: «Всё как было, так и осталось». «Мы так и думали – наверное, это только для наших политиков заметно». В своей практике я ни разу не столкнулась с тем, чтобы санкции повлияли на человеческие отношения – все мои зарубежные коллеги зарекомендовали себя людьми вежливыми, профессиональными, дипломатичными, обязательными. И достаточно откровенными – все спорные моменты мы обсуждали открыто и конструктивно.
– Если говорить о французском менталитете – есть какие-то стереотипы, которые в пору развенчать?
– Я вообще противник стереотипизации мышления, потому что, на мой взгляд, у каждой нации есть интересные люди – всегда нужно говорить об индивидуальных качествах человека. Нельзя говорить о качествах целого народа, потому что он состоит из личностей, из индивидуальностей. Поэтому, когда мы начинаем мыслить штампами, это обедняет наше собственное восприятие. Для меня самое интересное в общении с французскими коллегами – это открытие человека. Достоинство моей профессии в том, что она даёт возможность общения с большим количеством людей – интересных людей.
– Но вот в России, например, сегодня особенно проявляется стремление к сохранению русского языка, его чистоты, ограждению его от англицизмов, которые с таким ярым напором проникают в русскую речь. Франции это тоже свойственно?
– Англицизмы проникают всюду – и во французский язык тоже. Но, тем не менее, действительно, во Франции проводится своя языковая политика. Есть свои законы, регулирующие количество (в процентном соотношении) иностранных фильмов, которые демонстрируются на французском телевидении и в кино. Есть закон в поддержку чистоты языка – за это отвечает Французская академия.
– Есть что-то, чему нам, русским, хорошо бы поучиться у французов?
– Я часто вспоминаю случай из собственной жизни, когда двадцатилетней студенткой в числе лучших учеников (это был ещё Советский Союз) приехала во Францию. Нас принимали в разных учреждениях – в том числе в мэрии, где организаторы спросили: «Что вас больше всего удивило во Франции?» И я со свойственной молодости откровенностью сказала: «Меня ничего не удивило!» Французы, конечно, сами были удивлены такому ответу. Но я обосновала его тем, что очень хорошо представляла Францию – до такой степени, что не увидела в ней ничего нового. Как будто я всё уже знала. Наверное, поэтому мне и трудно ответить, чему нам у них поучиться.
– Вы были искренни в своём тогдашнем ответе?
– Да, это была моя естественная и спонтанная реакция, потому что я увидела во Франции всё то, о чём уже узнала в школе и в университете. Мои учителя дали мне такое представление о Франции, которое позволило освоиться в ней и не испытать ни языкового, ни культурного шока. Я попала в среду, где мне было комфортно общаться и существовать.
– И ведь это были советские времена – история с закрытым занавесом оказалась не про вас?
– Совершенно не про меня.
– Вы давно были во Франции – теперь, в пандемийные времена?
– Год назад – ещё до пандемии.
– Скучаете?
– Помогает дистант – общение с коллегами всё равно продолжается.
– Какая она – «ваша» Франция?
– Хоть мне и довелось чаще бывать в больших французских городах («моя командировочная Франция»), но по настроению мне всегда была ближе «маленькая» Франция – небольшие городки. Так называемая «типичная» Франция – местами даже похожая на Россию. Едешь на поезде из Парижа в Лилль – фермы, деревушки, церковки… Очень похоже на Россию. Я люблю тихую Францию – в которую ещё не дошла глобализация.
